Автор: Eris

Мы могли бы начать твои исследования заново, так?

Он заглотил. Я насадила на крючок столько наживок за эти годы, что не была уверена, что это сработает теперь … но я вижу эту … надежду. Надежду, что у меня есть то, чего он хочет. В чем нуждается. Моя надежда сама надеется … что это я – то, чего он хочет и в чем нуждается. Я хочу его; он нуждается во мне. Я дам ему ту жизнь, которую он хочет – даже если это человеческая жизнь, пусть будет так. Как бы коротка она ни была, она вся наша. Вместе – вечность или смертное "навсегда" – меня это больше не волнует. Могу ли я начать заново? Он не осознает, что я уже начала.

Мы можем.

Коралина... Любящая, страдающая от того, что потеряла любовь. Корална, которая никак не может смириться с тем, что любовь её жизни, её Мик уже не её. Не может смириться с тем, что он счастлив не с ней. Коралина полюбила смертного. Полюбила по-настоящему, неистово, до самозабвения, полюбила навечно. Но она не дала возможности Мику полюбить её так же, она приняла родившуюся страсть и ещё только зарождающуюся, ещё вынашиваемую в сердце Мика любовь за уже родившуюся, открылась ему, сделала подарок, к которому Мик вовсе не был готов.... И потеряла его. Потеряла, увы, навечно. Страсть осталась, как тлеющий очаг инфекции (по словам самого Мика: седьмая серия, самый конец), а любовь умерла, так и на родившись вместе с Миком-человеком.
Она дала ему лекарство, он вспомнил свои человеческие ощущения... Но это снова на принесло ему счастья, это стало вовсе не нужным. Теперь Мик больше не хочет становиться человеком (13-я серия, когда Гильермо зашивает Мику раны). Коралина опять опоздала, она снова не вовремя.
Мне очень нравится пара Мик/Коралина, они прекрасно смотрятся вместе, но взаимной любви там уже нет. "Я люблю тебя, я пришла к тебе" - "Как? Как тебе удалось стать человеком?" Это не любовь...

Увы, заново начать не получится... Нельзя войти в одну реку дважды...

Как вы увидите, заголовок этого рассказа по-английски - "Infatuation" - слово, которое Babylon переводит тремя неравнозначными словосочетаниями, в каждом из которых есть оттенок, дополняющий общий смысл. Привожу все три, в порядке убывания "правильности" - как мне кажется. А вы бы как озаглавили?

------------------------------------------------------------------------------------------------

http://www.fanfiction.net/s/4828312/1/Infatuation

Автор: Tamurile

Infatuation

Страстная влюбленность. Безрассудная страсть. Слепое увлечение.

Мик вернулся позже той ночью, пьяный, почти одержимый злостью и желанием. Отомстить за себя Коралине, утвердить себя. Казалось, он не думал, лишь чувствовал, и ноги сами несли его туда. Он постучал в ее дверь и выкрикнул ее имя. Нет ответа. Он посмотрел сквозь стекло и попробовал дверь на террасу. Заперто. Он постучал снова, и продолжал стучать, обходя по периметру стеклянные стены как зверь в клетке, огибая террасу и прорываясь внутрь. Он знал, она была там, с ним. Это было невыносимо. Наконец она вышла в гостиную.

"Где твой дружок? Вышли его наружу!",- Мик произносил слова чуть-чуть нечетко. "У меня для него припасено кое-что …"

Коралина улыбнулась ему, а он улыбнулся в ответ, не смотря на то, что был абсолютно серьезен. Он пошлет этого парня в нокаут – он знал, что способен на это. Он выше и сильнее. Он оперся руками о стекло, придавая себе устойчивость, и оно запотело от его горячего дыхания. Коралина сказала, что одна. Мик потребовал, чтобы она впустила его. Она хладнокровно сообщила ему, что не в ее привычках пускать в дом нетрезвых мужчин в два часа ночи, но, говоря это, прикрыла веки. Ее отказ возбудил его еще больше.

"Ты подвела меня",- произнес он сердито, - "Ты подвела меня три раза."

"Сожалею", - Коралина прошептала еле слышно, просительно глядя в его глаза. "Мы это исправим". Затем отвернулась и пошла от него, пряча улыбку. Мик пялился на нее, пока она не исчезла. Он вздохнул, и зажмурился, прижимаясь лицом к окну. Она ушла. Но когда он открыл глаза, то смог различить движение в доме. Она возвращалась. Он улыбнулся, зная, что победил. Он пошел вдоль террасы к окну, ближайшему к ней. Они остановились друг напротив друга. Лишь стеклянная стена разделяла их. Коралина улыбнулась ободряюще, снова удаляясь от окна, но Мик уже знал, что должен сделать. Он схватил металлический садовый стул и швырнул его в окно. Стекло разлетелось вдребезги. Коралина не закричала и не рассердилась. Вместо этого она взглянула на него маняще, затягивая его, как сирена. Он шагнул через оконную раму и они схватились в диком объятии. Под их ногами шуршали осколки.

"Выходи за меня",- его голос больше напоминал рычание, вырвавшееся во время передышки между поцелуями. "Выходи за меня". Коралина только шумно вдохнула, прижимаясь к нему, но Мику было достаточно – это было "ДА" и разрешение продолжать. Они довели свою помолвку до конца прямо здесь, между осколков стекла. Их руки рвали одежду друг друга в лихорадочном желании почувствовать горящую плоть у плоти, их страсть еще больше разжигалась алкоголем. Это было похоже на сражение. Порезы на коленях и плечах чувствовались отдаленно, адреналин, порожденный болью, усиливал кульминацию.

Мик проснулся рано, от холодного воздуха, текущего в разбитое окно. Он лежал на полу, ощущая себя одной раной. Руки и колени были изрезаны, а голова тяжело пульсировала. Коралина исчезла. Обрывки ее пеньюара лежали у его ног. Чувство вины ударило его, как волна, набежавшая на берег. Что он натворил? Вчерашние события не окутывал милосердный туман, не покрывала благословенная пелена. Они были болезненно четкими. Вломился в ее дом. Взял ее на руки. Взял ее. Он так же помнил, что она не сказала да. Но она хотела, ведь так? А если нет, заметил ли бы он? Мог ли остановиться? Его желудок перевернулся, там была тяжесть от остатков алкоголя и водоворот стыда. Он осторожно уселся, отряхивая осколки с брюк, и встал, немного покачиваясь. Он загладит это и попросит ее руки как положено, даст ей все, что она захочет, и сделает из нее порядочную женщину.

На мой взгляд, самым верным будет смесь всех трёх вариантов названия, потому что в чувстве Мика к Коралине присутствуют все три. Последнее в меньшей степени, но присутствует. Мужчин, при всём их самолюбии, как магнитом тянет именно к таким женщинам: независимым, холодным, умным и расчётливым. Они их завораживают, притягивают, околдовывают. Мужчины не замечают сами, как становятся пластилином в их руках, как теряют себя, как растворяются в этой безумной, безрассудной и слепой страсти. Эта страсть разъедает, сводит с ума, не даёт жить, отнимает силы. Это как инфекция (по словам Мика). Мужчина, практически каждый в взрасте Мика при встрече с Коралиной, испытывает сильное желание самоутвердиться, а обладание такой женщиной, как она, высшая форма самоутверждения. Они не понимают, что становятся игрушкой, любимой, но всё же игрушкой, которая рано или поздно наскучит и её поменяют на новую.
Мик думает не той головой, в сердце не чувства, а эмоции, инстинкты, просто животная страсть. Всё это истощает, опустошает, ведёт к смерти чувств вообще. Что и получилось в конечном итоге.
Возьму на себя смелость несколько переиначить название с твоего позволения "Страсть безрассудная и слепая"

Кстати, в русском переводе некоторые фразы Мика звучали немного веселее, если так можно выразиться: "Давай его сюда! У меня для него подарочек!" (касательно гипотетического дружка Коралины); "Ты продинамила меня! Ты продинамила меня три раза", на что Коралина отвечает "Мы наверстаем".
Wendy, большое спасибо, отличный перевод, хочу ещё!

---------------------------------------------------------------------------

http://www.fanfiction.net/s/3853210/1/Moonlight

Author: jayma

Лунный свет

Все барьеры рухнули, и остались только Бет и Мик в обьятиях друг друга. В тот момент, когда она закрыла глаза и вдохнула его запах, вспышки того волшебного побега двадцать лет назад замелькали в ее воображении. Его руки казались такими знакомыми, и в то же время это было совсем новое ощущение.
Его кожа отреагировала на ее чувствительное касание, касание, которое пришло к нему после стольких лет одиночества. Вечность промелькнула сквозь их объятия, и тогда Бет неуверенно перенесла ладони на его руки и прошептала: "Спасибо". Он принял это за намек отодвинуться и кивнул, как бы говоря "пожалуйста". "Давай доставим тебя домой", - повторил он, взял ее за руку и повел к двери. Он почувствовал сопротивление и обернулся встревоженно.

"Ничего, если я останусь здесь?"- Бет пожала плечами и кивнула в сторону дивана, - "на ночь? Тут я ощущаю себя более защищенной."

Он посмотрел на нее, перевел взгляд на диван и возненавидел себя за то, что оказался неспособен предложить ей настоящую кровать: "Конечно, лишь бы ты чувствовала себя хорошо". Он отпустил ее руку и пошел за одеялами.

Сидя на диване, она взяла одеяла и улыбнулась: "Спасибо".

Он улыбнулся в ответ: "Нет проблем … Я буду у компьютера на случай, если понадоблюсь", - указал на рабочий стол в нескольких метрах. Она кивнула, развернула одеяла и стала укладываться.

Он добрался до выключателя и приглушил свет, после прошел к компьютеру и сел.

"Спокойной ночи",- она произнесла легко, едва слышно. Его слух уловил это, и он ответил: " … ночи".

Он так и не включил компьютер. Истина заключалась в том, что он бодрствовал всю ночь, глядя на ее спящий силуэт. Он боялся, что она проснется посреди ночи и найдет его в холодильнике. Вместо этого он так и оставался там, восхищаясь лунным светом на ее лице.

Для кого-то поведение Мика покажется глупым, кто-то обвинит его в нерешительности, кто-то сочтёт его бесчувственным к Бет, как к женщине... И все они будут неправы. Да, возможно он и нерешительный на первый взгляд, только это проявление тактичности, нежности, любви. Любви настоящей, не безумной страсти, не чистой чувственности, а чистой и искренней любви, возможно и смешанной с сильным отцовским инстинктом. Мик не только любит Бет, он очень уважает её как личность, он уважает её свободу выбора. Он просто любит, ничего не требуя взамен, даря ей саму себя, а не только себя самого. Он даёт Бет возможность выбирать свой путь самостоятельно, но всё время находится рядом, готовый в любую минуту прийти на помощь, протянуть руку. Сердце он отдал ей уже давным давно. Побольше бы таких мужчин, как Мик, на сколько мир стал бы чище и светлее!

Автор: bluedahlia3

Время: Осень 2007, до "Dr. Feelgood", episode 3

Портрет

Еще немного, и рассветет. Мик приподнял рукав жакета, открывая запястье и часы Гуччи. Цифры промерцали 4:32. Он тянул слишком долго, и вот ночь уже ускользает. В течение последних дней непрерывно шел дождь. Простыни влажного воздуха выползали на сушу из Тихого океана, пропитывая город и любого, кто был достаточно глуп, чтобы выйти наружу. Он использовал короткое затишье, чтобы выполнить постоянно откладываемое поручение. Дверь у водительского сиденья черного внедорожника отворилась, выпуская его на гравиевую дорожку. Он поставил воротник, защищаясь от ветра, и пошел в сторону особняка.

Мик миновал причудливые ворота и побежал по каменным плитам. Лев с покрытой мхом гривой смотрел на него сверху вниз и, казалось, зло ухмылялся. Мик подавил искушение оскалиться в ответ, его клыки застыли в выражении отвращения. Туман поглощал звук шагов. Он открыл парадную дверь и зашел в дом. Это был их дом, убежище, приобретенное после того, как они поженились, и после того, как она одарила его своим безвозвратным подарком. Подарком, которого он не желал и о котором не просил.

Резная дверь красного дерева мягко захлопнулась с глухим звуком. Как только он двинулся дальше, вокруг его ног поднялась пыль давно покинутого дома. Воздух особняка был застоявшимся, спертым. Он повернул направо, как делал сотни раз, и встретился с ней лицом к лицу. Его глаза обежали каждую подробность ее черных волос, ее платья, облегающего выпуклость груди и ниспадающего вдоль длинных ног к красным туфлям. Это были ее глаза – то, что потрясло его так. Казалось, они следовали за каждым его движением навстречу ей. Глаза, призывавшие его первобытным зовом. Он продвигался вперед, ощущая трепет в паху и нарастающее возбуждение. Эрекцию. О, прекрати это, Мик, - подумалось, - справедливый бог, эта женщина не может больше обладать властью, чтобы творить такое со мной?! Он развернулся и стал подниматься по лестнице в спальню, которую они когда-то делили друг с другом. Обойдя шкаф, он обратился к сейфу, чтобы достать нужные документы. Он бы не возвращался сюда, но Джозефу требовалось иметь сертификаты в наличии, чтобы завершить продажу. Мик не хотел ничего. Но они были его, как минимум половина была его, зависит от того, как рассматривать смерть жены. А продажа акций обеспечит центр общины доходом на долгое время.

Комната еще хранила ее запах. Как, черт побери, это возможно? Но он там был, несомненно. Ее духи, ее мыло, аромат ее тела дразнили его нос. Распад нескольких столетий, человеческое обоняние не уловило бы его. Кровь тоже и, вероятно, сперма. Да, проблема заключалась не в недостатке секса. Боже, я должен перестать думать о сексе в этом доме, напомнил он себе. Дверца сейфа повернулась на промасленных шарнирах, на самом верху лежал кожаный кошелек с сертификатами. Он сунул их в карман и захлопнул металлическую дверь. Снаружи спальни задержался, смакуя детали комнаты. Непроницаемые волны парчовых драпировок на окнах защищали от проникновения опасного света. Над всем господствовала массивная кровать в середине. Высокие резные пилястры экзотического черного дерева по углам вытянулись к потолку. Кровать была убрана покрывалом, обрамленным синелью, и подушками, в достаточном количестве для воплощения любых сексуальных фантазий Коралины, исполнение которых она запланировала на ночь. Нет. Нет! Упрямые мысли вернулись снова.

Мик прикрыл глаза, выведенный из равновесия нахлынувшими эмоциями, и позволил пямяти унести его в прошлое. Он плыл по течению, наслаждаясь мыслями о давних временах, о них двоих – задолго до того, как она умерла. Он помнил, что они не могли насытиться друг другом. Ты зажжешь ее для меня, а я буду размахивать ею для пущего эффекта? У нее был дивный голос – сученый шелк, колеблющийся от вечернего бриза. Он крутанулся на подушечках стоп и наклонился к ней. Мик не знал, был ли это стон или рычание – звук, сорвавшийся с его губ в тот момент, когда он обнажил клыки. Щелкнув зажигалкой, он зажег кончик ее сигареты одним гладким движением. Колечки дыма закружились вверх. Кончики ее губ растянулись в улыбке, и у него перехватило дыхание. Коралина с легкостью каждый раз делала так, что он засматривался на нее. Свет блестел на ее волосах и играл с ее платьем, создавая текучую смесь кожи и ткани. Ее левая рука нащупала пуговицы его рубашки и смела ее ногтями с его груди, рассылая во все уголки его тела иглы боли и желания.

Ты остаешься или уходишь? – он так ждал этого вопроса.

Остаюсь, - выдохнул он,- о боже, остаюсь. Его пальцы нашли пояс с подвязками, удерживающий ее чулки. Этой ночью свет с улицы создавал в комнате причудливые тени. Аромат гардений пронесся по воздуху, и он услышал новую мелодию Билли Холидея, раздающуюся из огромного радиоприемника в углу. Лед в ее стакане зазвенел в такт с последним глотком виски. Его рот слился с ее, и он в восторге вбирал в себя смесь дыма, алкоголя и крови. Она кормилась недавно. Его тело сплавилось с ее плотью, он потерялся в ее аромате, его собственный жар обжигал его, его губы обняли ее губы. Комната закружилась.

Мик, прошептала она, сворачивая себя в сущность его тела, Мой Мик.

Его телефон зазвонил, и наваждение исчезло. Звук грубо втолкнул его в настоящее. Джозеф.

Он прокашлялся. "Дааа?" Провел рукой по губам, смахивая след Коралины. Его клыки убрались в ту же секунду, как голова прояснилась.

"Добыл?",- Джозеф хорошо представлял, какой опасности подвергался Мик, отправляясь за акциями.

"Да, добыл". Бусинки пота выступили за ушами и на затылке.

"Где ты?", - спросил голос в телефоне.

"Я все еще в доме. Как раз ухожу",- солгал он.

"Нееее … ты снова тонешь. Выбирайся оттуда и из собственной памяти прежде чем это затянет тебя совсем!",- требование Джозефа прозвучало как удар хлыста. Он развил сверхъестественную сноровку по поддерживанию эмоций Мика и знал сокровенные мысли друга лучше, чем можно было себе представить. Телефонный разговор закончился. Ответ Джозефу не требовался.

Мик поспешно выскочил из комнаты. Проделывая путь в коридор, он повернулся и направился обратно к лестнице, ведущей к главному входу. Задержался на лестничной площадке – кровь стучала в висках. Пот катился между лопаток и дальше по спине. Рубашка прилипла и нагрелась. Вниз, вниз. Ноги быстро переступали, неся его к безопасности первого этаже, пульс в голове нарастал. Хрип сменился облегчением, как только он очутился на свету.

Полоски раннего света просочились в огромный холл через пыль на окнах второго этажа. Ветки снаружи создавали странный рисунок на мебели и стенах. Он посмотрел вверх на картину. Взгляд Коралины снова завладел его вниманием. Она застыла вне времени благодаря талантливому мастеру, давно уже умершему. Ее злорадные фиолетовые глаза следовали за ним. Тяжелая позолоченная рама вокруг портрета должна была потемнеть с возрастом, но этого не произошло. Она отражала искорки из ее глаз. Глаз, которые смотрели на него, смеялись над ним. Мучали каждое мгновение со дня, когда он убил ее.

Боже, это не было моей виной, но я виноват. Он владел собой тогда не больше, чем он может владеть собой теперь. Он желал ее каждой клеточкой своего тела. Желал обладать ей. Полностью. Но это она обладала им. Коралина нашла его, сделала его монстром, и наставила его на прыгающий сквозь историю путь, по которому он никогда не сможет вернуться.