Я поначалу была уверена, что вампир кормится, а потом малыш - или наоборот, а потом до меня дошло, что это он его к одной груди прикладывает, а потом к другой.

Представьте себе: ночь, время крепкого сна, молодая мама спит себе и в ус не дует, и вот чувствительный отец проснулся или, скорее, не спал, слышал пробуждающегося младенца и принес покормить. Мама покормила его, почти не просыпаясь, а отец, судя по всему, товарищ не очень молодой , с придыханием относится ко всему процессу, любуется, вбирает в себя ощущения, восторгается.
Ну, а теперь заменим автора сей картины фанатом МЛ ...

Wendy, спасибо за оригинальный перевод, тащи ещё и побольше!

Автор: Kelly

В объятиях смерти.

Мы научены бояться смерти. Жестокая и беспощадная, она наш главный враг. Враг, который ожидает нас в конце.
Я смотрю на него, он погружен в мутную воду, кубики льда кружатся у его тела, горящего в лихорадке.

Он очень тих: с губ не срывается вздох. Я становлюсь на колени и глажу его лицо. Он нуждается во мне, но не принимает помощь, которую я ему предлагаю.

Я настаиваю.

Его воля сдается, но сожаление и страх пылают в его глазах.

Бледная кожа и недвижное сердце – он само воплощение смерти. Он берет меня за руку, и так нежно его прикосновение.

Я в холодных объятиях смерти, и я еще никогда не чувствовала себя настолько в безопасности.

Получилось мысленное эхо.

http://moonlightaholics.com/viewtopic.php?f=259&t=3091&p=58078&e=58078

Автор: Ash

Я должен был бы знать.

Хорошо, я мужчина, а мужчины не замечают некоторые детали, если уж очень того не захотят. Я видел лишь движения ее бедер, я не мог бы сказать, какой помадой она пользовалась, и какого цвета были ее ногти. Но … да, я должен был бы знать.

Я должен был бы знать, потому что она вообще не прикасалась к пище, но она была девчонкой, и моя мама ела как птичка, а моя сестра Мэри могла съесть целый дом и все равно умещалась в свои тесные блузки. Как я мог сказать?

Я должен был бы знать, потому что почти никогда не видел ее при дневном свете, но вампиры ведь вообще не должны выдерживать солнечный свет. Моим Дракулой был Бела Лугоши, а не какой-то вашингтонский сопляк. Книгу я, правда, никогда и не думал читать. Если бы прочел, то знал бы тогда, но теперь-то что поделаешь?

Я должен был бы знать по ее прохладным прикосновениям, но она … ммм … никогда не оставалась такой надолго.

Я должен был бы знать по ее друзьям. Да, они были немного странными, но моя подруга делала покупки в Беверли Хиллз, а я был всего лишь сыном мелкого бизнесмена из Вест Адамса, что я мог знать о привычках богатых?

Я должен был бы знать, потому что она хотела ограничиться обменной обетами в местном суде, но она ведь не загорелась и не превратилась в горстку пепла, идя к алтарю со мной. И она носила крестик, который моя мама подарила ей. Хотя Мэри готова была поклясться, что если брызнуть на нее святой водой, она растает.

Я должен был бы знать, ведь наш любимец Блэки, милейший кот на всем земном шаре, шипел и плевался на нее.

Я должен был бы знать, ведь, когда она порезала ногу стеклом во время прогулки по берегу, мне показалось, что ее глаза изменились, а на следующий день, массируя ее, не заметил и следа. Я поверил ей, когда она сказала, что кровь, про которую я готов был поклясться, что видел, была всего лишь влажным песком, прилипшим к ее телу. Да, я идиот.

Я должен был бы знать, ведь, когда я спросил, откуда у нее деньги, она ответила, что ее родители были участниками Сопротивления и погибли во время войны, а я не слышал о них ни от кого, кто там был.

Я должен был бы знать, потому что она не захотела поехать ни в какое экзотическое место на медовый месяц. Нет, она хотела на маленький курорт в Big Bear,в … декабре.

Я должен был бы знать по дикой страсти в ее взгляде, когда мы занимались любовью, и по тому, что моя спина часто была исполосована после этого, но я был молодым возбужденным парнем и думал, что мне привалила невиданная удача приручить адову кошку.

Я должен был бы знать по миллиону деталей, а я от них отмахивался. Я был мужчиной, попавшим в сети красивой, восхитительной и сексуальной женщины, смех которой журчал как дождевая вода. Миндальные глаза, за которыми пошел бы на край света, и волосы как шелк. Я должен был бы знать, что она для меня – зло, но, о, она была так хороша. Я прожил уже достаточно долго, чтобы останавливаться перед всякими "могло бы", "должно бы". Я не остановился и так я стал тем, что я есть. Теперь меня заманили в сети снова, а ведь я должен был бы знать.

Действительно, женщина бы знала.

http://moonlightaholics.com/viewtopic.php?f=146&t=1283

Автор: librarian_7

Или-или.

Или.

Позднее послеполуденное солнце просачивалось сквозь жалюзи теплым медовым золотом, высвечивая пылинки танцующие в колышащемся воздухе комнаты. Бет с ворчанием одергивала покрывало, пытаясь заставить его лежать так, как ей нравится. Вид собственной руки вызывал у нее уныние. Она с трудом узнавала ее и не могла понять, когда успели гладкие сильные ловкие пальцы превратиться в свою морщинистую и слабую пародию, покрытую пергаментной кожей. Это происходило постепенно, но, казалось, всего лишь несколько дней назад она была молодой.

Слабость. Это стало описанием всего ее существования. Каждый вдох давался с борьбой, а она уже так устала. Она знала, что скоро, очень скоро, она сможет отдохнуть. Но не прямо сейчас.

"Мик?" – ее голос едва был слышен даже в этой убаюкивающей атмосфере. "Ты здесь?"

Он медленно возник из теней. "Конечно, я здесь. Я всегда здесь."

Бет попыталась улыбнуться ему. "Я думаю … Я думаю, еще немного, и это закончится."

"Я знаю."

Она с трудом повернула голову, желая увидеть его снова. Она всегда любила смотреть на него. "Стоило ли это того?", - прошептала она. "Стоило ли все того?"

Мик улыбнулся ей. "Ты спросила меня однажды, почему я продолжил жить. Это было для тебя. Это всегда было для тебя. Поэтому да, я бы сказал, это стоило того."

Бет почувствовала, как слезы собираются в глазах. "Я всегда любила тебя".

Он кивнул. "Мы любим друг друга, Бет. Навсегда."

"Подержи мою руку, Мик".

Он взял ее за руку, и она погрузилась в молчание. Пока солнце исчезало за горизонтом, ее дыхание замедлялось и в конце остановилось.

Мик долго оставался рядом. Когда он наконец встал, опираясь на палку, столь необходимую ему в течение последних лет, ее рука все еще покоилась в его. Она жаловалась, что с возрастом ее руки потеряли былую красоту, а он однажды пошутил, что ее морщинки и его идеально дополняют друг друга. Он нежно положил ее руку вдоль тела и в последний раз посмотрел на нее. "Моя Бет",- произнес он.

Или.

Комната дышала той размеренной тишиной, которая приходит ранним утром, завершая ночь. Бет с ворчанием одергивала покрывало, пытаясь заставить его лежать так, как ей нравится. Вид собственной руки вызывал у нее уныние. Она с трудом узнавала ее и не могла понять, когда успели гладкие сильные ловкие пальцы превратиться в свою морщинистую и слабую пародию, покрытую пергаментной кожей. Это происходило постепенно, но, казалось, всего лишь несколько дней назад она была молодой.

Слабость. Это стало описанием всего ее существования. Каждый вдох давался с борьбой, а она уже так устала. Она знала, что скоро, очень скоро, она сможет отдохнуть. Но не прямо сейчас.

"Мик?" – ее голос едва был слышен даже в этой убаюкивающей атмосфере. "Ты здесь?"

Он медленно возник из теней. "Конечно, я здесь. Я всегда здесь."

Бет попыталась улыбнуться ему. "Я думаю … Я думаю, еще немного, и это закончится."

"Я знаю."

Она с трудом повернула голову, желая увидеть его снова. Она всегда любила смотреть на него. "Стоило ли это того?", - прошептала она. "Стоило ли все того?"

Мик улыбнулся ей. "Ты спросила меня однажды, почему я продолжил жить. Это было для тебя. Это всегда было для тебя. Поэтому да, я бы сказал, это стоило того."

Бет почувствовала, как слезы собираются в глазах. "Я всегда любила тебя".

Он кивнул. "Мы любим друг друга, Бет. Навсегда."

"Подержи мою руку, Мик".

Он взял ее за руку, и она погрузилась в молчание. Пока солнце поднималось над горизонтом, ее дыхание замедлялось и в конце остановилось.

Мик долго оставался рядом. Когда он наконец встал, двигаясь с обычными гибкостью и грацией, ее рука все еще покоилась в его. Она жаловалась, что с возрастом ее руки потеряли былую красоту, а он однажды пошутил, что если бы у него были морщины, они были бы глубже, чем ее. Он нежно положил ее руку вдоль тела и в последний раз посмотрел на нее. "Моя красавица Бет",- произнес он срывающимся голосом. "Моя Бет".

Я вспомнила первый фильм "Горец" с К.Ламбертом. В начале фильма бессмерьный Дункан Мак Лауд хоронит свою умершую от старости жену...

О первом рассказе думаю, что обмануться, не видеть очевидного может не только мужчина. Если женщина полюбит и захочет поверить в то, что ее тоже любят - она может долго обманывать сама себя. Женщина замечала бы другие мелочи и детали, но холодный анализ и страстная любовь - вещи не совместимые. Хотя только так рождаются чувства и отношения, о которых помнишь до конца жизни.
О рассказе "Или-или"
Во втором случае согласна с Котофеей: Бэт ушла, уехала, скрылась бы сама, не стала бы стареть рядом с Миком. Но мне по душе, конечно, первая часть истории. Я всегда была за это, и только за это. "Жили долго и счастливо и умерли в один день".

http://www.moonlightaholics.com/viewtopic.php?f=259&t=1977

author: ash

Нехоженой дорогой

Коралина смотрела на него. Она улыбнулась и дотронулась до его царственного носа, провела рукой по вьющимся волосам, столь милым ей. Он любит ее, любит настолько, что желает жениться на ней.

Мужчины всегда любили ее, всегда – с того момента как ее грудь налилась и округлилась. Она знала, что может вскружить голову мужчине, она делала это в течение двухсот двадцати лет. Мужчина перед ней любит ее за нечто большее, чем ее красота. Ее очарование привлекло его к ней, но держит его не оно.

Синтия сказала, что он не более, чем очередная игрушка, а Джозеф решил, что от этого смазливого лица она скоро устанет и быстро придет в себя.

Ему нравились ее рассказы, особенно о Европе. Он страстно ненавидел Европу по вполне понятным причинам – из-за войны – но она могла сделать так, что он представлял себе цветущий юг Франции летом, и посмеивался, когда она описывала настоящий Рим, пульсирующий жизнью, историей и древностями.

Он был умен, и ей не наскучивали его мысли о том, каким он видит этот мир. Он мог вложить их в песню и тихо напевать ей, перебирая пальцами струны.

Коралина собиралась сделать его любовником на несколько недель. Она начала свои обычные обольщающие игры, но быстро разочаровалась. Он попался, и после того, как она несколько раз не пришла на свидание, ведомый страстью, разбил вдребезги окно в ее гостиной. Эта страсть прижала их друг к другу сильнее любого магнита, и лишь они обнаружили себя на диване – кровать была слишком далеко – он остановился.

«Что случилось?» - она была в замешательстве.

Он выдал ей свою покоряющую полуулыбку. «Как ты видишь, я немного нетрезв. Я оказал бы тебе плохую услугу, будучи не способен полностью контролировать свои действия.» Она рассмеялась и продолжила расстегивать его брюки. Он положил свою руку поверх ее. «Ты заслуживаешь большего, и моя мама воспитала меня иначе». Он поцеловале ее так, что у нее перехватило дыхание. «Я хочу сделать это правильно».

Коралина, при всем недовольстве его отказом, была заинтригована. «Хорошо».

«Не смотря ни на что, не мог бы я остаться у тебя на ночь? Мой дом далековато».

«Конечно» - она знойно улыбнулась ему. «На моей кровати поместятся двое». Она поцеловала его. Он отодвинулся, посмеиваясь и качая головой.

«Твой диван достаточно удобен».

Коралина расхохоталась, чтобы скрыть свое потрясение. Он на самом деле отклонил приглашение в ее постель. Прошло еще несколько недель пока они наконец не оказались вместе в кровати.

Он был без ума от нее и мог зацеловать ее до остановки сердца, биение которого вообще-то не требовалось ее организму, но его честь не позволяла ему пересечь некую линию, да, его честь и его католические представления о грехе.

Нехоженой дорогой(продолжение)

Галантность, с которой он ухаживал за ней, по ее представлениям давно уже исчезла из обихода смертных мужчин. Он распахивал перед ней двери, отодвигал стулья, платил за обеды, к которым она едва притрагивалась. Он скоро усвоил, что предпочтительнее водить ее на прогулки в лунном свете по берегу или ездить с ней по холмам, чем заказывать места в ресторане.

Другое качество, которое ей нравилось в нем, это то, что он никогда не делал вид, что они выходцы из двух разных миров. Она жила в роскоши и не проработала в своей жизни ни дня, а он был представителем веселого среднего класса, не боящимся запачкать руки, и все же он считал, что они равны. Коралина не знала, делало ли это его особенным или ее слишком приземленной. Она надеялась на первое.

Наконец после ночи танцев, смеха и поцелуев, это произошло. Его рука скользила вверх по внутренней части ее бедра и остановилась в идеальной точке. Ее поразила ее собственная немедленная и чрезвычайно интенсивная реакция. Такого НИКОГДА не случалось. Каким образом этот мужчина мог оказаться простым смертным? На его лице появилось удовлетворенное выражение, и одним гладким движением его рука проникла в нее. Коралина подскочила от наслаждения. «Переместимся туда, где удобнее? Так будет еще приятнее. Честное слово скаута» - прошептал он, захватывая ее рот губами, сложившимися в плутовской усмешке.

«Бойскаут, а?» - она улыбнулась губами в его губах.

«Заслуженный скаут к Вашим услугам» - сострил он, поднимая ее.

«И почему меня это не удивляет? Я только не знала, что они дают значок и за это» - засмеялась она.

Он улыбнулся ее улыбке. «Не дают» - и отнес ее в кровать.

Они занимались любовью в течение нескольких часов. Он был очень терпелив. Пылок, несомненно, но он угождал ей. Ей редко доводилось испытывать такое на себе. Она знала, как ублажить мужчину и убедить его, что он любим. А он действительно это сделал. В ту ночь он стал больше, чем игрушкой. Она чувствовала, как ее отношение меняется.

Он был человеком принципов и убеждений, а его темперамент был сродни ее. Она влюблялась в него. Это открытие напугало ее. Она ценила собственную независимость, и это значило, что мужчина требовался ей лишь мгновение. Она хотела, чтобы это мгновение длилось вечно.

Она продолжала вести светский образ жизни, и он был рядом с ней. Ей, конечно, пришлось убедить его приобрести пару соответствующих костюмов за ее счет в магазинах, в которые он бы не зашел по своей воле. Она получала удовольствие, появляясь с ним и наблюдая, с какой легкостью он вращается среди ее друзей. Она старалась, чтобы вампирам было известно как можно меньше о нем, так как не хотела афишировать что ее спутник – непосвященный и непомеченный смертный.

Месяц за месяцем, а она все еще не устала от него. Откровенно говоря, в те ночи когда он работал, она скучала по нему. Она начинала думать о невозможном. Она испытывала необходимость сказать ему, кто она и спросить, не захочет ли он разделить с ней ее судьбу.

«Cherie, ты с ума сошла?! Ты помнишь, что было в последний раз, когда ты рассказала мужчине о себе?!» - бушевала Синтия.

Она содрогнулась при воспоминании о Грегори. В 1820 она рассказала ему о том, кем была на самом деле. Она убедила себя, что он принял это – он же сказал, что принял – до тех пор, пока на следующее утро она не проснулась с ножом у горла. Если бы Синтия не вошла в этот момент с завтраком, не обернулась бы вампиром и не убила бы его, Коралина была бы мертва.

«Ты не можешь раскрыть себя, раскрыть нас».

«Он другой, он любит меня. Я вижу это в его глазах, чувствую в его прикосновениях. Ты не остановишь меня!»

«Ты права, но твоя семья ...» - в следующий момент Синтия обнаружила себя пришпиленной к стене. Коралина обернулась вампиром и держала ее за горло.

«Скажи еще слово, и потеряешь голову. Ты забываешь свое место.» - прорычала она.

«Хорошо, хорошо, cherie. Только не сделай какую-нибудь глупость, иначе тебе, мне и нашим друзьям не сносить головы».

Коралина отпустила ее. «Мы каждый день привлекаем новых смертных в качестве freshie. Все будет в порядке».

«Да» - Синтия потерла шею. «Но до этого мы не обманываем их месяцами».

«Он поймет» - Коралина посмотрела в окно и окинула взглядом Лос Анджелес. «Он должен» - прошептала она едва слышно.

Коралина наблюдала за ним в течение следующих дней. Он никогда не спрашивал, почему она не ест, почему не выходит на улицу в течение дня или почему ее кожа так прохладна, особенно в послесумеречное время. Он просто смотрел на нее с любовью и желанием и никогда – с подозрением. Он поймет и будет любить ее так или иначе.

От себя хочу добавить, что, на мой взгляд, здесь другая Коралина, не совпадающая во многом с Коралиной из сериала. Я даже внешне ее представить себе как Шаннин Соссамон не могу.

Диалог мне тут нравится.

Нехоженой дорогой (окончание)

Он удивил ее приглашением в очень дорогой ресторан, который она упоминала как-то. Он заказал ей бокал ее любимого вина, и себе небольшое количество еды. После трех ее бокалов и окончания трапезы он потребовал счет. Она не представляла, как он смог позволить это себе.

«Прогуляемся?» - спросил он. Она улыбнулась ему.

«Конечно». Он взял ее за руку и они двинулись рука об руку по аллее парка. Фонарики сверкали в ветвях деревьев, окутывая пейзаж волшебством. Он указал на кусочек открытого неба.

«Посмотри на звезды». Она снова улыбнулась и подняла голову, потакая ему и старательно игнорируя усиливающееся сердцебиение. Это была воистину чудесная ночь. Когда она обернулась, он стоял на одном колене и в руке его сиял большой перстень. «Коралина Мари Дюваль, окажешь ли ты мне честь стать моей женой?» Она была ошеломлена: они знакомы всего лишь два с половиной месяца.

«Я знаю, что тороплю события, но я не могу представить свое будущее без тебя. Я люблю тебя.» Она застыла. Он не знает! Разве может она сказать «да», когда он пребывает в неведении? Конечно, она могла, но было бы это правильно? Она понимала, что ее решение определит их вечность.

«Я хочу. Боги знают, как я хочу.» В его глазах теперь появился страх, который убивал ее.

«Но ...»

«Отвези меня домой. Мы должны поговорить. Если ты все еще захочешь жениться на мне после этого, то мой ответ «да»». Она помогла ему подняться и горячо поцеловала его, не оставляя сомнений в своей любви.

Коралина вышагивала по гостиной в своем доме для вечеринок. Его взгляд следовал за ее движениями.

«Кора, малышка. Что случилось?»

Она посмотрела на него. Она обращала молитву к б-гу, в которого не верила уже много лет. Дай ему понять. «Подожди». Она убежала в ванную комнату и заперла дверь. Подошла к зеркалу и взглянула на собственное отражение. Она позволила себе обернуться вампиром, и то, что она считала своим настоящим лицом, смотрело теперь на нее. Она была великолепна. «Ты Коралина, черт побери, Дюваль, из дома Орильо. Ты вампир и не боишься ничего.» Она постояла так еще с минуту, глубоко вздохнула, и пошла к любимому.

«Ты скажешь мне все-таки, что происходит?» - его сердитый тон говорил с вампиром у нее внутри. Она кивнула и осталась стоять, не отводя взгляд.

«Я лгала тебе, по поводу того, кто я такая». Он приподнял бровь, и немного подвинулся на диване.

«Ладно».

«Я родилась не в Нью-Йорке».

«А».

«Я родилась в Париже».

«Во Франции!»

«Нет, в Техасе. Конечно, во Франции» - отрезала она. Это дало выход ее раздражению и помогло.

Он вздохнул и отвел взгляд. «Ну, и кто ты такая? Не гражданка Америки?» - он повернулся к ней снова.

Она покачала головой и продолжила: «У меня нет богатых родителей на самом деле».

Он возмутился: «Я хочу жениться на тебе не из-за денег, малыш, меня это не волнует, ты знаешь».

Она почувствовала, как улыбается: «Я знаю».

«Это все? Большие новости. Отлично, я по-прежнему хочу жениться на тебе». Он собрался встать, но она остановила его жестом.

«Нет, то, что я сейчас скажу тебе – самая большая тайна, существовавшая когда-либо на свете. Чтобы ее сохранить, было убито множество людей.»

Он вставил: «Твоя семья – бандиты?»

«Это не смешно!» - Коралина одернула его. Он поднял руки в знак покорности. Она набрала в грудь воздуха и продолжила: «Я родилась в семье бедного кузнеца в ... 1718». Она почувствовала его раздражение еще прежде, чем он сказал что-либо. Он закричал.

«Боже! Кора, все, что ты должна была произнести – это «нет». Ты не должна придумывать небылицы, чтобы отказать мне. Если ты не хочешь выходить за меня, тебе достаточно сказать». Он схватил свой пиджак и пошел к двери. Она поспешно вцепилась в его руку.

«Пожалуйста, останься. Ты должен узнать».

«Узнать что, Коралина?». Он отнял руку. Она сделала шаг назад.

«Прости меня». Она опустила голову и вздохнула. Он должен был узнать, и это произойдет сейчас или никогда. Она могла бы вернуть его с легкостью, если бы он ушел сейчас, но нельзя выходить замуж за него, когда правда ему неизвестна. Может, она и была монстром, но, она надеялась, монстром не этого сорта. Она медленно подняла голову, открыла глаза, цвет которых приобрел теперь оттенок голубого льда, и разомкнула губы, показывая клыки.

«Черт побери, святые угодники!» Он упал на диван. Она отвернулась, чтобы не видеть выражение ужаса на его лице. «Что ты такое?»

«Я вампир». Она снова посмотрела на него и позволила своим чертам стать человеческими прямо перед ним. Он все так же с ужасом глядел на нее, рука поднялась ко рту. «Скажи что-нибудь!»

«Вампиров не бывает» - прошептал он.

Она холодно рассмеялась. «Бывают. Уже тысячи лет.»

«Но как ...»

«Никто не знает про нас? Мы осторожны. Веками длилась охота на ведьм, но мы оказались способны выжить. Любой, кто знает и пытается рассказать другим ... они не задерживаются на этой земле».

«Вампиры убивают людей ...» Его лицо было маской, застывшей в шоке.

Ее глаза смягчились: «Верно, но не чтобы питаться, по крайней мере, последнее время».

«Последнее время!»

«Я никогда этого не делаю. Есть люди, которым нравится отдавать часть крови. Они называются freshie, и о них хорошо заботятся. Хотя, да, некоторые мои соплеменники убивают ради еды» - ее голос звучал немного печально.

«Ты пьешь кровь?» - его дыхание было тяжелым.

«Да» - ответила она просто. Он медленно поднялся с дивана, не отрывая от нее взгляд. Начал мерить шагами комнату. Она сделала шаг по направлению к нему, он замер. Она подняла руки. «Эти месяцы я пыталась найти способ сказать тебе. Я просто ... не могла сообразить, как. Я была напугана.»

«Ты напугана!» - он продолжил вышагивать по комнате.

«Люди уничтожают мое племя. Люди, которым мы доверяем нашу тайну. Я не могла принять твое предложение без того, чтобы ты узнал. Ты значишь для меня слишком много, я не вынесла бы твою ненависть, если бы мы поженились и ты бы узнал, что я от тебя скрыла.» Он остановился и длительное мгновение смотрел на нее. Она глубоко вздохнула: «Ты свободен уйти, но знай, что мне придется сообщить старейшинам, что я сказала тебе, и они будут наблюдать за тобой, чтобы защитить нас».

Он провел рукой по лицу, посмотрел на нее, и знакомым жестом упер руки в бока. «Кто сказал, что я ухожу?» Она почувствовала, как в сердце поднимается надежда. «Так в чем фокус? Без крестиков и святой воды? Без чеснока?»

Она рассмеялась от души. «Все выдумки». Он кивнул.

«Ты не убиваешь?»

Она покачала головой. «Не для еды. Не буду лгать – я убивала, но только защищая себя.»

«Что ж, я тоже» - прошептал он. «Ты выбрала это?» - в его глазах возникло беспокойство.

«Под страхом смерти, и, случается, я желаю, чтобы этого никогда бы не произошло.» Это была правда.

Он кивнул и набрал побольше воздуха: «У тебя есть душа?»

Вопрос застал ее врасплох. На самом деле она не знала. «Я люблю» - вот и все, о чем она могла подумать. На глаза навернулись слезы.

Он кивнул, его губы шевелились: «Я влюбился в Коралину или в некий фасад, который ты показываешь людям?»

«В меня» - прошептала она. Он еще раз набрал воздух в легкие и двинулся к ней.

«На этот случай я знаю, что у меня есть душа». Он взял ее лицо в свои ладони и нежно поцеловал ее. «И я все еще хочу жениться на тебе».

«Я люблю тебя» - прошептала она с замирающим сердцем, заливаясь слезами.

«Я знаю» - улыбнулся он, прижимаясь губами к ее губам.

«У тебя нет вопросов?»

Он усмехнулся: «Километровый список. И первый из них: ты выйдешь за меня замуж?»

Она заглянула в его глаза цвета морской волны: «Да, Мик Сент Джон, это большая честь для меня, стать твоей женой.» Он улыбнулся и жадно приник к ее рту. Они праздновали помолвку всю ночь.

********************************************************

Она посматривала на него, меняя свадебное платье на ночную сорочку и пеньюар. Она немного испачкалась, им придется сменить простыни и эту рубашку, когда он встанет. Ее ангел, ее драгоценная душа. Он открыл глаза, их взгляды встретились. Он начал подниматься.

«Все правильно, не торопись. Ты теперь свободен от смерти». Он охнул, многозначительно взглянул на нее, встал, подошел к окну и зашипел, как только солнечные лучи коснулись его кожи. «Осторожно!» Спотыкаясь, он бросился в ванную комнату. Она последовала за ним. Он смотрел на себя в зеркало. Приподнял губу и приоткрыл клыки. Он дернулся и повернулся к ней с неясным выражением. «Ты в порядке?»

Глухое рычание донеслось из его груди. Коралина одновременно была возбуждена и напугана, а затем и потрясена, когда он привлек ее к себе, в свои крепкие объятия, теперь еще более крепкие. «Так, на чем мы остановились?» Он впился губами в ее губы, увлекая ее за собой на их свадебное ложе.

Вечность Коралины теперь была восхитительна. Он будет любить ее всегда.