Спасибо, Wendy, получила огромное наслаждение! Мои мозги полакомились очредной порцией интеллектуального яства. На этот раз смогла выразиться кратко.

Вовсе ты не должна выражаться кратко.

С одной стороны, для меня этот рассказ - идеальная квинтэссенция одиночества. Одиночества, при котором так легко погрузиться в прошлое и испытывать от него больше наслаждения, чем от настоящего.

С другой стороны, я думаю, а чем плохо, ну, пофантазировал (правда, насчет умершей женщины, что отдает болезнью, ну, да ладно), и айда, вокруг чего весь сыр-бор?

С третьей стороны, мне нравится просто литературно: во всех частях рассказа речь идет о необратимости - он получил необратимый подарок, он убил жену, что, как известно, тоже необратимо (обычно), она направила его по дороге, по которой нет возврата. Все это упоминается на фоне его возвращения в дом, в который он никогда не хотел бы вернуться, и, судя по всему, больше не вернется, без пущей необходимости.

Время действия указано автором как время до третьего эпизода сериала. Помните, как Мик вел себя в серии, когда Коралина появилась в виде Морган. Как близкий к помешательству. Он в принципе - очень эмоционален. Многое происходит у него в голове - как в этом рассказе.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- ---

http://www.moonlightaholics.com/viewtop....9ad3563

Автор: starbucksjunkie

Время отлета

На войне, после того, как смерть пыталась забрать нас, мы обнаруживали себя в кровати. Боль, тоска и отчаянье укрывали нас лучше, чем эти тонкие госпитальные одеяла.

Салли возникала на пороге с подносом, чтобы увести нас оттуда. Морфий, метадон. "Пришло время отлета",- говорил Эрни. Крылатая машина пролетала по нашим венам, и мы уносились, удовлетворенные, самодостаточные, насыщенные. В конце приходил сон. Ни в чем не нуждаться. Ни в чем не раскаиваться.

Иногда Салли задерживалась. Парни дрожали, плакали, злились. Наконец она появлялась. "О, пришло время отлета", - стонал Эрни.

Я слышу, дверь лифта открылась. Я вдыхаю. Это она.

Пришло время отлета.

Wendy, на этот раз получилась прямо какая-то загадка. Знаешь, что мне пришло в голову, когда я прочитала этот рассказ? На самом деле все события, которые происходят в "Мунлайте", происходят не в реальности, а являются наркотическим бредом людей, лежащих в палате госпиталя и постоянно получающих наркотики. Получилось так, что они попали в автокатастрофу, получии сильные травмы мозга, которые в сочетании с наркотиками привели к тому, что сознания их соединились и начали создавать новую реальность... Вот такие мысли...

Ой, а мне казалось, все понятно. Это Мик вспоминает время, когда он был ранен. А вот ОНА, приехавшая на лифте, для него - как тот самый морфий, в котором он так сильно нуждался, когда лежал в госпитале.

Мне сначчала приходила в голову такая идея, но я её отбросила с исторической точки зрения, т.к. во время второй мировой войны метадона не было, был только морфий, к тому же откуда в госпитале лифт? Это же Европа, оан не такая в то время крутая была. Поэтому представилась мне история с автокатастрофой.

Стой, все не так. Мик сидит у себя в квартире. В наше время. И испытывает жуткую необходимость в ... НЕЙ. Сравнивает с теми ощущениями, которые испытал когда-то.

Удивительно, на какие мысли меня навёл этот рассказ... Прямо фантастика! Никогда бы не могла подумать. Интересно, что решит Polly?

Молодец, сразу войну угадала. А меня в дебри понесло, начала фантазировать

Автор: starbucksjunkie

Кормление

Он приблизился к ней тихо в темноте, опустился на кровать и положил ладонь на ее теплую щеку - она повернулась, сонно вздохнув.

Он погладил ее волосы и спину, ласково побуждая принять нужную позу. Она села и сдвинулась к изголовью кровати, готовясь.

Мягкие звуки прорезали темноту, как только ее жидкость высвободилась и потекла, капая с обнаженного торса. Она прислонилась к подушкам. Капли жидкости сияли на груди, и она вздохнула, дотягиваясь, устраиваясь. Поглаживая.

Два приглушенных всхлипа, и тишина для человеческого уха. Но он слышал это: нажатие, дрожь, вздох.

И другие звуки наполнили его. Радостный тройной ритм: ее сердцебиение, его, бесконечное «э…» между глотками.

Едва заметные равномерные движения продолжались, и она прикрыла глаза, погружаясь в дрему.

Его глаза серебряно поблескивали в темноте, он смотрел на голубые вены у нее на груди, сходящиеся к вершине, у которой крошечное тело соединялось с ней. Шли спокойные минуты, он наблюдал. Вот и крошечное тело затихло.

Он осторожно разделил их и положил ношу на плечо, похлопывая, гладя и вдыхая запах, пока не услышал то, чего ждал.

Он снова приблизился к ней, и его прохладные руки продолжили свою работу. Еще потягивания, успокаивающие движения, переворачивания, вздохи. Он осторожно натянул одеяло на ее уставшую плоть. Она что-то произнесла. Он дотронулся до ее руки.

Он знал, что магия этих мгновений для нее была не так сильна, разбавленная утомлением, повторением, болью и запахом ее собственной жидкости.

Но не для него.

Она снова прислонила голову к спинке кровати, вдохнула, выдохнула, закрыла глаза. И он опять смотрел, дотрагивался, слушал.

Наконец он освободил ее и вновь начал похлопывания и поглаживания. Звук здоровой отрыжки вызвал улыбку на его губах. Она зевнула и устроилась между покрывалами.

Он склонился и поцеловал ее долго и пылко. Затем унес крошечное тело в темноту, отдыхать.

Вчера вечером в подобную мрачность погрузилась по самую макушку, пыталась читать главы романа Т.Мансона, того, который папа Мика и приятель Алекса. Все очень мрачно, а, главное, становится немного понятно стремление Мика вернуть человеческую сущность. Но это я отвлеклась немного, прошу прощенья.