Саммари: я чиркаю спичкой – это конец истории. здесь должна бы проснуться жалость, но внутри пусто. конец истории?.
moonlight, mick/coralin, pg-13, drabble, character!fic, 630.

...

Она отворачивается к окну. Вытягивается красиво, как кошка; закрывает глаза. В теле женщины – вампира – есть едва уловимый обман, как будто тонкая белая кожа просвечивает кого-то другого изнутри. Чужого.

Я чувствую запах ее кожи, соленый, терпкий запах хищницы. Когда-то давно я мечтал о дне, полном солнца, дождевых сочных облаков, ветра и неожиданной тишины. Мне снилось, как свет перемешивается с тьмой; пару часов марта, потом лоснящийся ливнями и солнцем апрель, и на пару секунд – кусочек мая. Я представлял, как приходит она - правильная, логичная, понятная – приходит ниоткуда и становится всем лучшим.

Коралин не она (я понимаю это слишком поздно)

Она не спрашивает разрешения. И становится просто всем.
...

В слове черный есть особая притягательность. Что-то такое, что заставляет судорожно сжимать пересохшие губы и чуть-чуть прикрывать глаза. Я ловлю ее нечеткую тень на стене и ласкаю ее кончиками пальцев, провожу по спине вверх-вниз. Смотрю, как она выгибается. Агрессивно, призывно.

Ажурное волокнистое плетение из звуков и жестов – ее слова. Коралин никогда просто не говорит – она убеждает, затягивает, обещает. Обманывает. У нее всегда есть тысяча отговорок и причин. Она может прокусить губу до крови, а потом сцеловать всё до последней капли. Она может в первый день новолуния появиться из-за угла в белом платье и тут же позволить мне разорвать его, чтобы быстрее сцепиться в кровавом равновесии. На коже у нее тонкая россыпь ведьминских меток - темноватых шрамов. Она горячая внутри и она любит пить кровь с ножа. Странный, звериный ритуал, когда глаза у нее становятся светло-зелеными, наливаются неоновыми отблесками.

Если вы спросите, за что я люблю ее, я отвечу: она не может быть равнодушной.

Она просто не может быть той, с кем меня ждет счастливое будущее.

...

Психологи называют это синдромом точки. Когда ты слишком часто думаешь, что оставил ее позади, когда с мазохистским удовольствием складываешь в мозгу горящую мозаику снова и снова, когда ловишь кончиками пальцев черный пепел ее волос, когда вдыхаешь гарь пожара и ощущаешь: вместе с воздухом ты вдыхаешь ее запах. Все время кажется, что в этой истории можно поставить точку. В ней нужно поставить точку.

Но у меня каждый раз пробел.

...

Она отворачивается к окну. Вытягивается красиво, как кошка; закрывает глаза. Как обычно.

- Что ты думаешь о вампирах, Коралин?

В комнате темно и почему-то душно. Я закидываю руки за голову, но мысленно готов в любую секунду защищаться. С ней всегда так: не знаешь, когда она решит причинить боль.

- Я думаю: они обычные, Мик. Немного страстные, немного жестокие, но в целом – совершенно обычные. Как мы с тобой.

И мне хочется засмеяться: это маленькое, инородное мы. Этого нас никогда не было; была только она – Коралин – я всегда метался где-то посередине, между светом и тьмой, в полутени.

- Я ненавижу тебя, Коралин.

Шепот, не разжимая губ.

- Я знаю, Мик. Я чувствую.

Ее бледные губы касаются моей шеи – как тогда, в день нашей свадьбы. И я хочу убежать, хочу оттолкнуть ее, надеюсь, что все можно исправить. И знаю: ничего уже не изменить.

Полнолуние; и тени заливают комнату. Могильными крестами расчерчивают наши тела, обмакивают в густой свет кожу.

И на губах у нее черный сок. Черный-черный. Как пепел на моих руках.

...

Психологи говорят, что лучший способ забыть – осознать, что все закончилось. Найти виноватых, расставить все на свои места, заполнить пустоты и поставить, наконец, эту гребаную точку.

...

Во сне я развеваю ее пепел по ветру. На часах – полвторого, и от жара плавится краска. По ту сторону стекла она выгибает спину. Как будто ничего не происходит. Как будто она не горит заживо.

(сейчас она закроет глаза и ляжет на край постели. будет мучить меня запахом своего тела и вопросами, на которые мне никогда не найти ответов)

Она сведет меня с ума и заставит рвать на ней одежду и разбрасывать мебель.

Если вы спросите, за что я ненавижу ее, я отвечу: она не может отпустить.

Она не может просто отпустить.

...

На пепелище обычно оставляют воспоминания и слезы.

...

Я забираю его с собой.

fin